Преступление из наказания. Прошлое переплетается с настоящим… - Александр Черенов

На деле же всё свелось к тому, что я, старший следователь областной прокуратуры, должен был выезжать в «город» и в районы на заурядную бытовую «мокруху», с которой справился бы – и справлялся! – любой районный «следак»! И, что самое неприятное: это могло случиться – и случалось регулярно! – в любое время, независимо от графика дежурств. То есть, формально график существовал, но только не для начальства. Да и не для нас тоже: для стены и проверяющих. Хорошо ещё, что со временем «комнату отдыха» у нас «изъяли под производственную необходимость» – и народ «рассредоточился». Я, например, «рассредоточился» в направлении своей квартиры. Это, как раз, по пути от УВД до бюро судебно-медицинской экспертизы: «не промахнутся»…

– Михалыч, побойся Бога: мы с тобой расстались пару часов назад! Я ещё не успел соскучиться! И это, как ты знаешь, не моя неделя!..

– Петрович, я при чём? – искренним недоумением отозвалась трубка. – Ты же знаешь: моё дело петушиное. Да, это не твоя неделя, и следователь уже на месте. Но мне велели поднять и тебя.

– Кто велел?

– Твой прямой и непосредственный: прокурор области!

– Тьфу ты!..

Тактичный Михалыч не препятствовал моему желанию «выговориться по-русски». И только когда я обречённо вздохнул, он «включил звук»:

– Так ты выходи, Петрович: машина уже во дворе… Минут пять, как дожидается тебя.

– Ну, ты и змей, Михалыч!

– И я рад тебя слышать, Петрович! – рассмеялась трубка в ответ.

Я покосился на валяющиеся в кресле джинсы, и ещё раз протяжно вздохнул. Подумал о холодном чайнике, махнул рукой – и принялся натягивать штаны.

Чтобы заметить машину, не требовалось зоркости «Соколиного Глаза». Спасибо ещё водителю, что не потревожил гудком ни меня, ни соседей: терпеть не могу такой формы вызова. За рулём сегодня был мой старый знакомый, пожилой старшина, с которым мы… нет, пуд соли не съели, но этот «УАЗик» не раз таскали на горбу, когда заканчивался бензин. А бензин, по нашему скудному времени, заканчивался досрочно через раз. Время и в самом деле было скудное и даже паскудное: тысяча девятьсот девяносто первый год от Рождества Христова и шестой год от пришествия «Антихриста» по фамилии Горбачёв.

– Здорово, Петрович!

По причине «неоднократного взаимодействия горбов» я не обижался на «несоблюдение устава» с его киношным «Здравия желаю, товарищ старший следователь прокуратуры!».

– Давно не виделись! – буркнул я, плюхаясь на сиденье. И то: «целых» два часа, как он доставил меня домой с очередной «мокрухи»! – Ехать-то далеко?

– А Михалыч не сказал тебе? – почти удивился водитель.

– Да я от злости и не спросил!

– В гости к начальнику управления юстиции.

Я слегка «проснулся».

– За каким хреном?

– Оформить «хрена» на вынос! – хмыкнул водитель, поворачивая ключ зажигания. – Ногами вперёд.

Тут я «проснулся» окончательно.

– Иди ты?!

– Что я сдох!.. Но только не так, как этот хрен. И не так скоро.

– Фью!

По причине экстравагантности известия я не смог ограничиться одним лишь художественным свистом, и заходил головой из стороны в сторону.

– Дела-а… И где наш герой преставился? По месту жительства или по месту работы?

– Не угадал.

Водитель повернул ко мне смеющееся лицо: работа такая, да и время не располагало к сантиментам.

– Культурный центр «Шехерезада» знаешь?

Ещё бы я не знал! «Культурный центр»! Ещё совсем недавно это был заштатный, хотя и неплохой по меркам провинции кинотеатр. Но грянула перестройка – и очаги культуры оказались не нужны. Точнее: оказались не нужны именно такие очаги культуры: театры, кинотеатры, библиотеки, клубы, спортзалы. «Не отвечающие требованиям времени и запросам населения», если совсем точно. Запросы населения в лице «отдельных граждан» росли пропорционально доходам. Возникла «острая нужда» в очагах культуры «нетрадиционной ориентации». Народ имущий жаждал приобщения к «новой культуре». Её «лицом» и стали кооперативные рестораны, ночные клубы, дансинги, видеобары, сауны, массажные салоны с набором дополнительных услуг не массажного характера, которые очень быстро вышли в основные и единственные.

Тихо умирающий кинотеатр «возродил к жизни» один из «пионеров» кооперативного движения области «авторитет» по кличке «Ахмед». В этом «культурном центре» подавалось всё: от «амаретто» до порнографии в записи и в натуре. По этой причине сей «очаг культуры» приобрёл не только всеобластную популярность, но и всеобластное же значение. За короткое время в области не осталось ни одного, мало-мальски заметного руководителя, который не освятил бы своим присутствием сей «храм новой культуры».

Начальник областного управления юстиции – крупнейшая сволочь области и «по совместительству», и «по главному месту работы» – кооператором не был, но это не мешало даже состоятельным бизнесменам зеленеть от зависти при одном упоминании его имени. В девяносто первом году понятие «нетрудовые доходы» вначале «расплылось», а затем и вовсе «вышло из обращения». Поэтому никто и ничто не мешало шефу областной юстиции систематически «повышать культурный уровень» в «очагах новой культуры»…

– «Шехерезада»? – хмыкнул я. – И что: мозг этого «светильника разума» не выдержал очередного «груза знаний»?

Водитель тут же придал взгляду интригующий характер.

– Нет, Петрович: товарищ – исключительно по вашей части.

Водители – это такой народ, который знает всё, и всё это узнаёт, если не первым, то в очередь с горничными, уборщицами, старушками на лавках у подъездов, дворниками и прочими лицами смежных (в том числе, и в значении «сведущих») профессий.

– Не хочешь ли ты сказать: «пуля-дура»?

– Не хочу! – осклабился старшина. – Потому что не «пуля-дура» и не «штык-молодец»: петля.

Я ненадолго удалился – вместе с отвисшей челюстью – и вернулся уже с текстом, правда, лаконичным предельно:

– Любопытно…

…Полюбопытствовать, кроме меня, собрались все, кому не лень. Оказалось, что не лень всем, кроме меня. Несмотря на раннее время, место действа посетило всё областное и городское начальство «с правовым уклоном». От генеральских звёзд на погонах и петлицах слепило глаза. Всем, но не мне: в этих кругах я проходил за неформала. Как минимум: деятелем формата «к мандатам почтения нету». И сейчас, подтверждая заслуженную репутацию, я не стал делать исключения ни для кого: ни для чинов, ни для этого раза.

Тем более что моё появление не осталось незамеченным: у одних прокисли лица, у других захрустели челюсти. От «приступа симпатии» ко мне, естественно.

– Экскурсия окончена, товарищи и господа!

Я не иронизировал: последнее обращение всё больше входило в моду и в оборот. Как и моё появление, это «дружеское приветствие» вызвало «здоровую реакцию здорового в целом коллектива»: я получил мощный заряд отрицательной энергии из глаз и шипящих ртов. Для любого другого такой заряд оказался бы «смертельным», но я даже не пошатнулся: «и я вас люблю… всех скопом!»..

– Благодарю всех за сотрудничество и проявленное участие к покойному, а теперь прошу дать опергруппе возможность «н`ачать» работу.

Я просил не зря: следователь и «опера» робко жались по углам и стенам, пока высокое начальство демонстрировало – в основном, друг перед другом – наглые рожи и отсутствующий профессионализм.

– Вы что себе позволяете? – художественно побагровел лицом прокурор области.

– Не больше того, что позволяет мне УПК. Если же Вы по поводу «н`ачать», то это не ко мне, а к Михал Сергеичу. Это он «позволяет» – и не только себе, но и всем нам.

Я даже не повернул головы в сторону этого «правоохранителя», больше известного своим холуяжем перед вчерашними партократами и сегодняшними «демократами». Товарищ «произрастал» из инструкторов обкома, прибыл к нам из отдела административных органов, и за прошедшие пять лет не сделал ни одного шага без санкции обкома и заместивших его вскоре «народных депутатов».

– Не Вы ли говорили мне, что следователь – процессуально самостоятельное лицо?

Я не стал уточнять, что сказано это было в контексте одного моего обращения за содействием: мне срочно требовалось допросить возникшего в поле зрения «большого дяденьку» из облисполкома. «Дяденька» – первый зампред и член бюро обкома – возник в связи с очень неблаговидными обстоятельствами, отнюдь не столь безобидными, как морально-бытовое разложение. «Товарищ» активно участвовал государственными капиталами… в индивидуальном предпринимательстве. В своём. Едва услышав фамилию и только взглянув на материалы дела, прокурор тут же открестился «от соучастия»: «Вы – процессуально самостоятельное лицо. Закон даёт Вам право допрашивать любое лицо». Таким образом, говоря о лицах – моём и любом другом – прокурор в очередной раз показал своё.